Персональный сайт - зазеркалье

История "Зазеркалья", рассказанная участниками

Борис Продоненко: - Группа «Зазеркалье» собралась в феврале 1988 года. Собрались вместе люди, в общем - то от музыки далекие, и собрались совершенно случайно. В моде тогда был рок. Молодые ребята собирали группы. Всем очень хотелось играть на танцах для девушек. Мы учились вместе с Толиком Чеботаревым - у него тоже была навязчивая идея собрать рок группу. Он стал гитаристом, а я, соответственно, басистом. Название группе придумал, кажется, Николай Смирнов, еще один наш приятель. Он же стал сочинять в группе первые песни. Мы все были гитаристами, а барабанщики у нас постоянно менялись. Свой первый концерт «Зазеркалье» дало, я уж не помню где. Затем мы сыграли на восьмое марта для сотрудниц мебельной фабрики на улице Красноармейской, шикарно тогда женщин поздравили. Потом был фестиваль «Рок-Дебют» в ДК «Красный Аксай» - дебют второй волны ростовского рока: «Театр Менестрелей», «Элен», «Там! Нет Ничего» и других ансамблей ставших позднее известными, потом еще один фестиваль и вынужденное затишье без концертов. А летом 1988 года мы встретили Сашу Скрынникова. Он стал нашим первым постоянным барабанщиком и самым верным, усидчивым участником ансамбля. С его приходом состав стабилизировался. «Зазеркалье» наконец-то стало регулярно репетировать. Так по прошествии года, к осени 1988 года мы, непонятно от чего, стали достаточно популярными в городе.

Александр Скрынников: - Состав в группе тогда был такой: Борис Продоненко- бас. Николай Смирнов - гитара, клавишные, вокал. Анатолий Чеботарев - гитара, вокал. Я на барабанах. Тексты в группе писали всегда разные авторы - сначала Смирнов, потом писал Чеботарев.

Перед фестивалем в Таганроге Чеботарев сбежал. Почему сбежал - не знаю. Все ж безбашенные были, всем было по девятнадцать-двадцать лет. «Зазеркалье» - всегда был большой дурдом! Все для нас было в порядке вещей, даже побег лидер гитариста. На фестивале было много иногородних групп, из Ростова, из Украины, но мы были приглашены в качестве почетных гостей. Мы тогда почему-то считались металлистами. С нами в Таганрог приехала группа поддержки, очень мощная. Два дня был фестиваль, и мы к нашему выступлению загрузили уже всех. У нас Фан-клуб был сильнейший, он как-то сразу сложился, как будто мы играли уже несколько лет. Разгромили одну или две гримерки, так тогда было принято, по старой схеме. Мы еще шоу устраивали другим группам. Даже если группы об этом не просили. Харьковская группа «Шок», славная была группа, подошла к нам и отдала свой фестивальный приз - Это вам, пацаны! Это ваше. Мы выступали последними и все на фестивале ждали - они такие крутые, какое же у них будет выступление? И вот, наконец, мы на сцене. Коля напился, про гитару забыл, играл на одних клавишных. Мы с Борей были красиво одеты. Загримированы, накрашены, обвешены какой-то сумасшедшей хренью. У нас на сцене был детский горшок. С ним удобно. Из него сначала пиво пили. Потом мы пописали в него и запустили в зал. Народ это почему-то возмутило. Мы в ответ объяснили, что город Таганрог - полное говно. Тогда на сцену полетели камни. Еще уворачиваясь от камней, я вижу - не одни камни летят, еще летят цветы! Были все-таки в зале порядочные люди.

Организаторы концерта комсомольцы, в конце выступления рубанули нам звук. Тогда это модно было - вырубать звук неугодным. Они спрашивают - Ребята, что вы наделали? На улице нас уже ждала разъяренная толпа. Фан клуб «Зазеркалья» в Таганроге нас пригласил, этот Фан клуб и решил нас убить. Комсомольцы сказали, что нас попробуют вывести менты. Приехали две группы автоматчиков, нас ждали. Я говорю организаторам - Щас, я грим смою, переоденусь, и меня никто не узнает. Выходим. Перед ДК на площади две сотни человек. Бог с ними с ментами думаю, сами прорвемся, никто нас не узнает. Идем. Я с чемоданчиком. Слышу сзади жуткий крик - Вот их барабанщик с чемоданчиком идет! Злая лютая толпа, готовая на убийство, окружает со всех сторон. Менты сделали коридор, и мы сквозь него пошли. Все вокруг орут, пиздец! Убежать уже никак не получается. Тут, два металлиста, что с нами постоянно тусовались, начали кричать на толпу - Всех сейчас попишем, суки! В темноте один из них достал расческу, как нож она блеснула. Стал махать ею как ножом. Мы стали на толпу орать и кидаться так и прорвались.

Утречком, тихо выбрались из Таганрога. В Ростове, Игорь Ваганов собрал заседание в рок клубе. Пришла ему телега из Таганрога. Игорь сказал - То, что вы устроили это позор! Я за то, что бы вас выгнали из рок клуба, дебоширам у нас не место. Я спрашиваю его - Это вообще то рок-клуб или собрание райкома комсомола? Я простой ростовский парень, гопник одним словом и мне было наплевать на комсомол. Но, Ваганов в ростовском рок клубе был за главного. С ним все согласились. Так нас выгнали из рок клуба. После концерта в Таганроге мы решили продолжать играть, но необходимо было сменить название. Мы больше никогда не выступали от ростовского рок клуба, стали полностью независимыми и названия у нас менялись каждый концерт. Был большой фестиваль «Запретная зона» во Дворце культуры РИЖТ. Весною 1989 года. Мы уже зазвездели. Все ждут «Зазеркалье», а выходит Толик Чеботарев и говорит - Выступает группа «Знамя и голубь мира». Все кричат - «Зазеркалье» давай! В один и тот же вечер, через пол часа выходит наш шоумен Коля из Батайска и говорит - Выступает группа «НКВД» - Нежные камертоны ваших душ. Кем мы только не были, после изгнания - «Питсбург Пингвинс», «Индиры Ганди», «Давка Даунов». Название не главное. У нас был упор на тексты и шоу. В шоу участвовали все. Еще очень важной частью «Зазеркалья» всегда были мифы. Мы рассказывали про себя черте что. Боря, например, всем говорил, что играл когда-то в группе «Галактика». Очень популярная была хард-роковая группа. Я думаю, правда, что ли играл? Музыкант не плохой, но не так, чтоб очень профессиональный.

Спрашиваю - Боря, ты че серьезно в «Галактике» играл?»
- А какая тебе разница?
- А я вот нигде в таких популярных не играл.
- Почему?
- Не сложилось.
- А ты говори, что играл. Сложится.

И я стал говорить всем, что играл в «Алисе». А как проверишь? Ну, иди спроси у Кинчева. Никто же не знал чужих составов. Знаешь сколько ростовчан в «Машине Времени» играли? Спроси у Макара. Он же старик, уж, наверное, и не помнит этого.

Алексей Горис: - Я когда с Сашей познакомился, у него было прозвище «Алиса». Саша «Алиса» из «Зазеркалья».

Александр Скрынников: - Потом из Культпросвет училища к нам пришла девушка гитаристка. Оля Зубенко. Она народница, хоровичка. До сих пор хором руководит. Тогда она ходила в драных колготках, выглядела как настоящий панк. Она могла просто на сцене стоять, ей из-за внешности больше ничего и не надо, но она еще играла как Сьюзи Кватро, даже круче в миллион раз. Потом у нас появились настоящие профессиональные музыканты. Непонятно от куда. Появился такой соло гитарист Дмитрий Неподоба, он закончил РУИ по классу гитары. Причем гитарист действительно кайфовый, настоящий мэтр, джаз рок там, арт рок., а с ним еще профессиональный басист Владик Борода. (Дмитрий Неподоба - до сих пор один из лучших блюзовых гитаристов города. Забавно, но в отличии, от остальных музыкантов, он действительно играл в столичных популярных ансамблях, например в группе «Несчастный Случай»). Боря тогда уходил, приходил, в группе «Неизвестные» играл. Короче в «Зазеркалье», кроме барабанщика и басиста, было целых четыре гитариста, из которых двое играли соло. Пел Толик Чеботарев, он же все песни писал. Таким составом мы поехали на фестиваль в Нальчик летом 1989 года, уже в качестве хэдлайнеров. Металлический фестиваль. Но, кто же об этом знал? Мы приезжаем, а там черно от металлов. Все ходят в коже и модничают какая у кого гитара. У Неподобы была классная гитара. А Чеботарев, он был в полном отрицалове. У него была какая-то дешевая обшарпанная «Аэлита», струны ржавые, по хуй все. Он ее показывал и говорил - Вот это гитара, не то, что ваше американское говно. Нас пригласили в гостиницу, а мы же морды наглые, со своей тусовкой приехали. - А пацаны, где будут житъ? Так нас и поселили со своей тусней. Вином нас тусня поила, волшебный дым опять таки.

Фестиваль был дико металлический. Мы ему не соответствовали абсолютно. Помню, была группа «Люцифер» из Белоруссии. Волосатые, крашенные как чудовища. Соответствовали названию. Ходили как зомби мрачные, в гриме. У них барабанщик был веселый парень. Такой типичный белорус, открытый, улыбающийся. Как только в комнату входили его музыканты. Все! Он мрачный, над ним демоны. Надо соответствовать. Там все такие были. Мы даже захотели на фестивале переименоваться в «Пиршенство демонов». Но у нас куча гитаристов и шоу лучше всех, так что мы достойно выступили. Хэдлайнеры же, не как остальное говно.

Олег Гапонов: - Так всегда. Приезжаешь на любой фестиваль, хочется быть круче всех. Все спрашивают, а как вы называетесь? - «Зазеркалье». А «Зазеркалье» такое доброе название, сразу хочется переименоваться в какую ни будь гадость.

Александр Скрынников: - Когда все увидели, что у нас девушка гитаристка все приехуели - девушку пускать на сцену! Да она еще и курит? Ужас! В Нальчике в первый день нам дали сопровождающего. Мы хотели погулять, нам вежливо сказали - Не надо! Вот вам сопровождающий, без него никуда. Гуляем по городу. Заходим в пивную. Там, как в Ростове - дым коромыслом. Народ шумит. Только сплошь все кабардинцы. Мы заходим и все, сразу тишина гробовая. Я подумал, что оглох. Тут один встает, подходит. А мы же все прикинутые нормально, у меня волосы до плеч. Он мне заявляет - Ты волосы отрастил, лучше б ты грудь отрастил. Ну, сцепились, думаю, все, сейчас будет убийство. Будем стоять на смерть, но слишком уж их много. Тут наш сопровождающий от куда-то появился, что-то громко сказал ему по-кабардински и все, все снова пьют, веселятся. Нас даже стали пивом угощать. Я спрашиваю, - Что ты ему сказал, научи? - Я сказал ему, что вы музыканты, наши гости, а он не выказывает вам должного уважения. Где его кавказкое гостеприимство?

Мы неделю жили в Нальчике, пьянствовали, пока шел фестиваль. После очередного нашего выступления все нас стали спрашивать - Ребята, зачем вам такие классные музыканты? Музыка у вас хорошая, конечно, но она же простая. А Неподоба, действительно, на концертах творил чудеса исполнительского мастерства. Он давал там такого Хендрикса! Все друг перед другом хвастались мастерством. Я думаю, чем бы нам похвастаться. А вот чем - мы просто хорошие ростовские ребята. Нас на сцене объявляли - А вот это и есть настоящие панки! Ну, панки, так панки. Нам денег особо не заплатили, но организаторы сказали - Ребята мы вам много не заплатим, но устроим для вас банкет. Можете пригласить кого хотите. - Кого хотим? Ага. А на фестиваль приехала от ростовского рок-клуба группа «Новое Время», это бывшая аксайская «Чистая вода», популярная в то время. Нас как звезд пригласили в Нальчик, а в ростовском рок-клубе обиделись, мы же поехали сами по себе. Поэтому от Ростова на фестивале было две группы. Мы аксайцев позвали на банкет и он удался на славу. Погромили мы по пьяни это кафе. Накурились в усмерть. Плана в кулек нам насыпали на дорожку. По приезду из Нальчика мы распались, и распались, как тогда казалось окончательно, в клочья.
Под звездой Альдебаран.

Александр Скрынников: - Я занимался у Олега Гуменова, барабанщика группы «День и Вечер». Он был моим музыкальным учителем. Он был лучшим барабанщиком города, сейчас он проживает в Москве. Осенью 1989 года он меня как-то спрашивает - Ты с кем сейчас играешь? - Да ни с кем. - Хочу вот познакомить тебя с интересным человеком, Олег зовут. Так я познакомился с Олегом Гапоновым. Он тогда играл в «Пекин Роу Роу». Мне понравилась манера игры Олега, она была очень необычная. Так в Ростове на гитаре никто не играл, да и гитара у него была замечательная.

Олег Гапонов: - Я только вернулся из армии и играл в «Пекин Роу Роу». Мы дружили с Сергеем Тимофеевым. Я у него на гитаре играл, еще в первом составе. Мы дарили друг другу песни. Я написал в «Пекин Роу Роу» песенку «Ауфидерзейн» в их первый альбом, а он написал для «Зазеркалья» песню, в наш первый альбом. «Пекинов» в Ростове не считали за музыкантов, они типа только художники, и играть не умеют вообще. Это сейчас чужие, посторонние люди любят вспоминать, как они дружили с покойным Тимофеевым, мне смешно их слушать. Стихи я писал с четырнадцати лет. В школе в ансамбле играл, хотели, что б как «Битлз». Мы репетировали с «Пекинами» на физфаке университета, а там одновременно с нами репетировал джаз бэнд из физиков. И один из физиков сделал для меня на основе немецкой «Музимы» уникальную гитару. Гитарный синтезатор с огромной толстой кишкой намертво спаянный с примочкой. Примочка с троллейбусной педалью, тяжелая, я ее в парашютной сумке таскал. Она давала такой грязный звук, дико фонящий. Гитару оставляешь, свинчиваешь ручки, и примочка выдает звук низколетящего самолета. Все эти булькающие, квакающие звуки на «Солдатской совести» - это все благодаря этой гитаре. Самая технически оснащенная гитара в городе с ней можно было такие вещи вытворять! Делать что угодно. В какой-то момент я в «Пекинах» заскучал, захотелось чего-то своего. И после недолгих репетиций мы с Сашей присоединились к вернувшемуся в музыку Толику Чеботареву. Так возник второй состав «Зазеркалья».

Александр Скрынников: - Репетировали у меня на втором этаже сарая. Двухэтажный был сарай. Кого там только не было, «Пекины» приходили и прочие. Тусовались все в молюсенькой комнатушке, в сарае этом не возможно развернуться. Нужно было срочно толиковские песни записывать, потому, как играет группа уже третий год, а альбомов до сих пор не имеет. Состав такой: Толик Чеботарев - гитара, вокал, Олег Гапонов - гитара, второй вокал, Ольга Зубенко на басе, Я на барабанах и нужен был еще один гитарист. Мы решили позвать Эдика Срапионова, он училище закончил по классу гитары и играл очень хорошо.

Эдуард Срапионов: - «Зазеркалье» тогда проводили очередной набор гитаристов и пригласили меня. Я давно уже после народного ансамбля играл в рок группах. С Борей мы вместе еще в «Галактике» начинали. Я мотался на рок-фестивали, как фотограф журнала «Ура! Бум Бум», а позднее как оператор CNN, ставил сценический свет группе «Там! Нет Ничего», занимался всем подряд, но больше хотелось играть самому. Я раздумывал ехать, не ехать. Взял гитару и все-таки поехал куда-то к черту на кулички в Нахаловку, там «Зазеркалье» репетировало в какой-то абсолютно реальной голубятне. В Америке «гаражный рок», потому, что там молодые пацаны в отцовских гаражах репетировали. А у нас машина - роскошь. Она если есть, отец в гараж не пустит, потому, что в России не сыновей гаражный рок, а отцовское гаражное пьянство. Вот в сарае и голубятне можно, там ничего бесценного нет, снасти хранят, купорки. Голубями в Нахаловке испокон веку занимались. «Голуби. Мои вы милые. Вы летите в солнечную высь!» В Ростове «сарайный рок» и «голубятневые песни». Вот я и поехал к «Зазеркалью» в голубятню. В автобус сел и сразу познакомился с симпатичной девушкой, она тоже с гитарой куда-то ехала. Разговорились. Она мне очень понравилась.
- Ты с кем сейчас репетируешь? - спрашиваю.
- Да вот, в «Зазеркалье» играю, круто типа. А ты где?
- Ага! И я в «Зазеркалье» играю. Однозначно.

Александр Скрынников: - Вновь стали выступать на фестивалях в Ростове под вывеской «Зазеркалье». Шоу уже такого масштабного не было, но было много песен, которые хотелось зафиксировать. Некоторые концерты записывались, например «Концерт Барокамерной музыки». У нас на нем шоу делал специально приглашенный «городской актер» Миша Дорошенко.

Михаил Дорошенко: - Это был апрель 1990 года, я как шоумен, приглашался иногда ростовскими группами стихи почитать со сцены, или сценку показать во время настройки. Толик Чеботарев позвал меня специально репетировать совместно с «Зазеркальем» для выступления на фестивале в Доме Офицеров. «Зазеркалье» тогда только перебрались в какое-то ПТУ. На концерте я читал стихи моего друга из вневедомственной охраны Саши Чапурина, спел песню Чеботарева «Троллейбус», в ней такой речитатив был как в рэпе. Еще две песни исполнял Гапонов, и басистка Оля Зубенко прыгала с гитарой сквозь огненный обруч. Это было масштабное цирковое шоу, очень профессиональное. Запись этого концерта была очень популярна в городе, называлась «Концерт Барокамерной музыки», уж не знаю от чего.

Александр Скрынников: - Решили срочно писать альбом, пока запал у всех был. Договорились в железнодорожном ПТУ, куда перебрались репетировать, и там, у Аркаши тамошнего звукорежиссера сделали запись за четыре бутылки водки распитых совместно. Альбом получился длинный, и мы разделили его на две части по сорок пять минут. В итоге у нас вышло два альбома «Мальчик и Лось» и «Смотрит в небо Звездолет». Широкого хождения по стране они не получили, но музыкально и с точки зрения поэзии альбомы очень необычные, в них есть, что послушать.

Эдуард Срапионов: - Я много раз сталкивался с людьми, которые любят именно эти записи «Зазеркалья» больше прочих. В Ростове у всех знакомых были эти альбомы, сейчас, наверное, нет уже, катушки посыпались. Если эти альбомы найти и оцифровать, то можно будет взглянуть на творчество группы под другим углом. Песня «Звезда Альдебаран» - это хит космического масштаба. «Зазеркалью» вообще крупно повезло со своими авторами. Большинство музыкантов годами хорошо играют и поют при этом тупорылую хуйню, а в «Зазеркалье» никто толком играть не умел, но были стопроцентно талантливые авторы. Сначала Чеботарев, потом Гапонов.

Олег Гапонов: - В этих альбомах в основном Толика песни, его главный хит «Мы летим к звезде Альдебаран», научно-фантастическая тема. Две мои песни, я их сам пою, одна из них «Савраска» тоже был хит в то время, про униженных и обездоленных. Там есть Сашина песня, он тоже сам ее поет. Песня Тимофеева из «Пекин Роу Роу», которую он нам в подарок написал. Еще с нами тогда сотрудничал такой обаятельный сумасшедший - Кобызев. Он откуда-то из деревни приехал, учился в Культпросвет училище. По ростовским меркам он абсолютный лох, но лох такой очень душевный и музыкальный. Он писал стихи и сюрреалистические пьесы. Представь себе Есенина раздутого до гипертрофированных размеров. Кобызев постоянно пил и страдал хроническим триппером - результат его ежедневного общения с бомжами. На одном из альбомов он тоже спел. - Можно спеть? Нам стало его жалко. - Ну, на, спой. Он сыграл на электрооргане и спел песню про граммофончики, такая жалостливая, красивая, она совершенно выпадала из альбома, там остальное жесткое рубилово. Все, короче, спели кто, что хотел.

Александр Скрынников: - Кобызев одно время у меня жил. У меня все жили - Дима Неподоба, Оля басистка жила, Олег жил.

Олег Гапонов: - Вот, мы записали альбомы, и нужно было эти бобины кому-то поставить, показать. Нам всем нравилась московская группа «ДК». Толик ее очень любил, мне нравилась, Срапионову. Так сложилось, что я со своей компанией никогда не ездил отдыхать в университетский «Лиманчик» и прочую подобную байду. Мы всегда ездили отдыхать в Крым. Есть там такой поселок Рыбачий. В нем был студенческий лагерь всесоюзного значения, студенты из ГДР, Польши, москвичи отдыхают. И там мы познакомились с Василием Бояринцевым, продюсером группы «ДК». Через него мы передали наши альбомы лидеру «ДК» Сергею Жарикову. Но, почти сразу после записей альбомов Толик Чеботарев отвалил из группы. Там была странная история, сначала несчастная любовь, потом он уверовал в Бога. Я после его ухода из группы с ним работал, мы строили Иверский монастырь с моим крестным отцом Сергием. В «Зазеркалье» было так - поет Толик, он лидер группы, а я пою на сцене мало. Это как в театре - один актер подменяет, пока другой перекуривает. А тут Толик решил все-таки уйти окончательно. Мы думаем, кто ж станет теперь петь? Толик спросил у меня - У тебя же есть еще песни, вот вы их и делайте, а ты пой. Я не певец. У Саши хороший голос, думали, может он станет петь? В итоге все-таки решили, что проще развалиться и группа снова развалилась.

Александр Скрынников: - После ухода Чеботарева, мы с Олегом решили возродить «Зазеркалье». Мы долго над этим думали. Олег был не против, но Олег не хотел петь. Петь согласился я. Решили собрать состав. Наступил уже 1991 год. Мы с Олегом снова дернули Эдика Срапионова. На бас вернулся Боря Продоненко. Я нашел себе замену - одного барабанщика-калмыка. Он, правда, с нами не долго был жилец. Съехали из ПТУ, где репетировали. Решили снять нормальную базу. По этому поводу пришли в Радиотехнический техникум.

Олег Гапонов: - В Радиотехническом техникуме художественным руководителем тогда заступил работать молодой человек по имени Алексей Горис. Я с его старшим братом учился в школе. Мы пришли. Леша к нам вышел бароном - А, пацаны, вы музыканты? Че, играете? - Да вот, так и так.

Мы решили плотно преступить к созданию нового альбома, уже с моими песнями. Новая программа и что бы Саша пел. Мне Сашин вокал нравился. Он песням подходил идеально. Название группы решили сохранить. Спрашивали у Чеботарева разрешение оставить название, все уже к нему привыкли.

Александр Скрынников: - Я готовился к записи, выучил песни, репетировал. Было начало мая 1991 года. Все вроде уже было готово для записи, но мне не хватало денег. Была половина суммы заплатить за студию. Другую половину должен был дать наш приятель, известный человек Деменюк «Дема». Мы когда репетировали программу, всем нравилось, как я пою. Люди специально приходили слушать, даже отсидевшие приходили. Ну, шансон и шансон, кабацкий у меня голос. Всех он устраивал. Пришел Деменюк, послушал, спрашивает
- Песни все гапоновские?
- Да.
- Вот пусть он их и поет, тогда денег дам.

Думаем мать его так, три дня до записи, деваться некуда. Альбом то надо писать, ну пусть Олег поет. Олег согласился, а что еще делать? Так Олег стал вокалистом «Зазеркалья». Он еще играл на своей суперкрутой гитаре. Борис на басу, Срапионов на гитаре, Посиделов на гитаре и еще использовалась драм машина. Крава обложки нарисовал. Известные эти, черно-белые с силуэтом солдата и свастикой. В альбоме были использованы музыкальные заставки из произведений Рихарда Штрауса.

Олег Гапонов: - Нас после этого альбома сильно невзлюбили. В альбоме было много чисто народного некроромантизма, кресты, гробы в полный рост. Причем это такие народные песни, никакого декаданса. Новая народная культура. «Солдатскую совесть» я сразу отправил в Москву Васе Бояринцеву. Бояринцев отдал альбом на «Радио России» в программу «Тихий парад». С тех пор в эфире всесоюзного радио, каждую пятницу стала звучать наша Еще нас где-то крутили по радио, я не помню. В общем, донская тема была в России заявлена.

Александр Скрынников: - Я повез «Солдатскую совесть» в Питер, в рок клуб. Там люди переписывали. Нас потом несколько раз звали играть в Питер, но мы так и не собрались. В Ростове дел было много. В Ростове мы продолжали регулярно давать концерты.

Эдуард Срапионов: - Лично я в «Солдатской совести» никакого фашизма никогда не замечал, откуда там фашизм? Бог с тобой! Там нормальные ростовские песни, такие и нужно петь под соленых чебаков и шамайку. Знаешь, как правильно солить маленькую несчастную шамаку? Если не знаешь, послушай альбом.
Бугорки безымянных могил.
Александр Скрынников: - Новый альбом писали совершенно спонтанно, в авральном порядке. Подвернулось радио «Дон Тл. Писались с какого-то перепугу. Спешили. Я так и не понял, почему такая спешка. Все это перед Новым Годом. Под самые праздники все захотели новую запись. Всех на этой теме повело. Кроме меня, новым барабанщиком в группе стал Андрей Иващенко, мой родственник. Он на «томах» играл.
Олег Гапонов: - Бес попутал с этой записью. Надо было подготовиться и сделать все нормально. Денег особо не было, а альбом был нужен. И буквально перед Новым Годом Губатов, наш известный ростовский режиссер, который тогда на «Дон Тл работал, и хотел левых заработков, говорит - есть три лишние смены. У нас тогда менялся состав. Саша Скрынников, наш изначальный барабанщик, он должен был петь еще в «Солдатской совести», мы так планировали, он конечно, остался, но появился еще один барабанщик. Эдик перешел с гитары на бас гитару. И в коллектив пришел Леша Горис. Он стал ритм гитаристом. Я стал играть соло. Ритмические партии я на гитаре продолжал играть, но меньше. Такие аккорды снизу вверх, как написал потом журнал «КонтрКультУр,А» - «ростовское «Зазеркалье» - играло музыку серф».

Алексей Горис: - Я после службы в армии устроился работать художественным руководителем эстрадного ансамбля в Радио техникуме. Окна репетиционной базы были как раз напротив окон твоего дома на ул. Тельмана. «Зазеркалье» пришли ко мне сами. Базу искали под репетиции, они тогда «Солдатскую совесть» готовили. Мы все бухали по черному. Совершенно беспросветно. Были какие-то бабы, бесконечно они приходили, уходили. Район то Нахаловка. Я же все ямы в Нахаловке знал. Через кого бухло брать? Через меня все брали. В одной комнате репетировали, в другую бутылки кидали. Бутылки постоянно сдавались, с целью пополнения денег. Но, все равно, к концу месяца бутылок в соседней комнате набиралось столько, что двери открыть было нельзя, приходилось сдавать. И брали новые.

«Зазеркалье» репетировало. Я сначала только пил и слушал. Олег предложил поиграть. Мне очень понравились песни. Я своих песен тогда еще не пел. Я Кузьмина пел. Мы с друзьями ходили на группу «Динамик», у нас были все записи Кузьмина. А тут впервые другие песни понравились. Время такое было. Я работал на Железнодорожном вокзале. На лохотроне. Мы там все были при бабках. Все, как сейчас говорят, «состояли в ОПГ». На хороших машинах. Забирали машины за долги и на них на стрелки ездили. Под сидением всегда обрез. Это не понт, просто иначе нельзя было. На Левбердоне тогда не только отдыхали, но и встречались по делу. Казачью тему в городе только начинали подымать. Песни «Зазеркалья» абсолютно соответствовали времени. Соответствовали тому раскладу, который нужно было держать. Никто, кстати, больше ему не соответствовал. Это судьба. Я бы в другой группе просто не стал бы играть. И иначе бы жизнь повернулась. В «Зазеркалье» песни и поступки были одним целым. И я тогда сделал свой выбор. Я оружием выбрал гитару. Выходишь на улицу и видишь какое-то чмо, которое хочется буцкануть. Я долго работал над собой, что бы вот так держаться, не бить человека сразу по лицу. Я же музыкант. Мое оружие - гитара и песни. Я отвечаю за расклад своими словами и своей музыкой. Это тяжело - только песней отвечать и стараться держать себя в руках. Мои старые знакомые это понимают. Уважением большим, чем просто уважение к человеку слова - может быть только уважение к человеку со словом.

Александр Скрынников: - «Бугорки безымянных могил» самый растиражированный альбом, несмотря ни на что. Несмотря на статейки в прессе, у народа к нам отношение было нормальное.

Эдуард Срапионов: - После «Бугорков» все вокруг наконец-то поняли, что мы не стебемся, что это все не игрушки.

Александр Скрынников: - У меня тогда формулировка в заявлении о разводе со стороны жены была - «играет в рок группе». Этого было достаточно. Старая бабушка адвокатесса написала «играет в рок оркестре». Суд прочитал. В чем у вас дело? А? Что?? Развести! Олег Гапонов: - Тогда же шоу бизнеса еще не было. Людьми двигала идея, и был чистый интерес к поэзии. Тогда харизма в поэзии ценилась.

Мы презентовали «Бугорки» в Ростове, в «Дунькином клубе». Знатная была презентация. «Бугорки» презентовались афишами по всему городу. Абсолютно наглая вещь, на самом деле. Этот плакат гласил, на черном фоне так: «Центр Стаса Намина представляет. Потом цитата Державина:
«- Я царь
- Я раб
- Я червь
- Я бог».
Потом надпись «Зазеркалье», и ниже
«Некролог».
А в центре этого плаката А2 зияла огромная свастика. Она занимала большую часть плаката. Как мы их расклеивали - это вообще песня. Ночные вылазки. Вначале в переходе на Большой Садовой повесили и ушли. На следующий день смотрим, почти все афиши сорваны, а на тех, что сорвать не смогли маркером везде - «Фашизм не пройдет!». Это было забавно и в следующую ночь, за три дня до концерта, на всех заборах от проспекта Буденовского до Кировского, километра полтора все уже было заклеено нашими афишами. Тысяча с чем-то штук. Ездили ночью на мотоцикле вдвоем и клеили. Естественно, они висели еще года полтора потом. В Ростове уже все забыли, что это было.

Александр Скрынников: - Афиша у нас планировалась как универсальная. Не для концерта в «Дунькином клубе». Для Ростова вообще. Теперь эта афиша висит в центре Стаса Намина, в его офисе. Была какая-то передача про Сукачева. Интервью со Стасом Наминым, а сзади за его спиной наш огромный плакат со свастикой. До сих пор там весит. Конечно, Намину - внуку Микояна, есть чем гордиться!
Тюменская гастроль.